карандашная экспрессия

Девочка по имени Жизнь
(журнал «Нева», N9, 1972)

Падал снег. Пушистый, мягкий, мартовский. Девочка бежала по аллее пушкинского парка, и на её пути возникали наброски — веткой по снегу наносились упругие линии. И вот горит в бриллиантах снежинок тонкий девичий профиль, смеётся молодой Пушкин, рождаются образы его лицейских друзей...

Веткой по снегу. Уверенно, щедро, ловко. Ей и вправду легко — подарить талому снегу несколько мимолётных мыслей, образов. Она молода, талантлива, впереди вся жизнь. Сколько ещё расскажет она своими рисунками о любви к людям, к жизни, о красоте земли и городов, об этом вот заснеженном. сказочном Ленинграде, где молодые кинематографисты снимают сейчас последние кадры фильма о ней, московской школьнице.

— Эрмитаж, Зимний дворец, квартира Пушкина на Мойке... и всё это можно рисовать сколько душе угодно, — говорила она, отзвучивая фильм, — хожу по улицам с альбомом, и просто плакать хочется от счастья.

А через три дня, 6 марта 1969 года, Нади Рушевой не стало.

С трудом проникаешь в жестокую суть этих слов. И не потому только, что речь идёт о десятикласснице, человеке семнадцати лет.

После Нади Pушевой, имя которой известно в десятках стран, остались рисунки. Более десяти тысяч работ, выполненных тоним пером, фломастером, цветными карандашами. Десять тысяч маленьких оригинальных новелл. Полнее и ярче искусствоведческих изысканий рассказывают они о талантливом и весёлом человеке, который умеет видеть мир глазами первооткрывателя. Именно умеет. В прошедшем времени о ней не напишешь.

...Тоненькая, темноволосая девчушка с лукавыми, чуть раскосыми глазами. Такой осталась она на фотографии и в памяти людей. Удивительно непоседливое, неугомонное существо. Есть только один способ заставить её продержаться на одном месте больше трёх минут: отец берёт в руки книгу, и тогда, прислушиваясь к его голосу, к мелодии пушкинских стихов, к легендам, мифам, былинам в его пересказе, Надя садится за альбом.

Ей пять лет, читать она ещё не умеет, но порывы детской фантазии не знают пределов. И вот на белых листах оживают сказки в картинках — новые, ею сочинённые истории. «Одиссея» обогащается приключениями, о которых не ведал Гомер. Рядом с маленькими новеллами из серии «Мир животных», в которых сквозит нежность и радостное удивление перед величием природы, девочка вдруг рисует большую серию зарисовок из жизни... кентавров. Узнав об этих мифологических существах из рассказов своего первого учителя-отца, художника телевидения, первоклассница Надя представляет их реальными, живыми существами — со своими заботами, житейскими неурядицами, педагогическими проблемами. Oна придумывает смешные истории о «кентаврессах» и «кентавречатах», незаметно увлекая зрителя своей весёлой выдумкой.

Девочка растёт. И не по дням, а по часам растёт и крепнет её оригинальное дарование. На смену карандашу приходит тонкое перо, фломастер, цветной карандаш, пастель.

Тематика её работ — а к двенадцати годам их уже более пяти тысяч! — чрезвычайно широка. Весёлая, общительная Надя интересуется абсолютно всем: вот мчится по льду Лидия Скобликова, вот космонавты делают первые шаги по неведомой планете, вот танцуют маленькие лебеди (Надя первый раз в Большом театре!), а рядом — под торжественным лозунгом «Все на прыгалки!» — скачут малыши.

И в каждой работе поражают не только неистощимая фантазия, но и удивительная техника, пластичность. У неё не было перехода от детского восприятия, детской «сказочной» манеры к взрослому «правильному» рисунку, который для большинства детей кончается полным отходом от рисования. В Надиных работах любого возраста, константируют искусствоведы, господствует один и тот же характерный для неё оригинальный стиль. Oна почти никогда не рисует с натуры, все её работы — это зарисовки того, что она «воображает». И в этом — залог сохранённого до конца счастливого свойства ребёнка мгновенно, «сиюминутно» откликаться конкретными образами на любую тему и сюжет, привлекая в помощники богатство ассоциаций, предметность видения мира, смелость фантазии.

...В мае 1964 года, когда девочка училась в пятом классе, открылась выставка её работ, организрванная журналом «Юность». В короткой жизни художницы Рушевой потом будет немало «премьерных» дней: пятнадцать персональных выставок в Москве и в Ленинграде, в Артеке и в Варшаве... Но это весенняя экспозиция была первой. И, думая о встрече с маленьким человеком большого таланта, каждый из нас, наверное, задавал себе вопрос: как поведёт себя девочка в ореоле всеoбщей известности, под вспышками кинокамер? Увы, многие юные души не осилили испытания популярностью.

И вот — стенды той первой выставки, вводящие зрителя в сложный, многообразный мир души двенадцатилетней художницы. Изящные и пластичные миниатюры из серии «Эллины и рабы». Историю Древней Греции, как известно, изучают в пятом классе, и у Нади каждое слово учебника вызывает свой зрительский образ, на каждое событие минувших веков у неё — своя современная точка зрения.

Ювелирно отточены рисунки на темы греческой и римской мифологии. трагично лицо жестокой Медеи, убивающей своих детей. А вот девушка с большими печальными глазами. Такой увидела юная художница героиню любимой сказки — Золушку. И — без всякого перехода — новый цикл: весёлые остроумные рисунки, «дописывающие» «Приключения Чиполлино» (по мнению Нади, последняя страница книги никогда не означает её конца), да так необычно и интересно, что Джанни Родари, увидев эту серию, пишет на рисунках: «Браво, Надя! Молодец!»

Новая неожиданность: рисунок, подле которого задерживаются маститые художники, искуствоведы, студенты художественных институтов. Гордый тоненький силуэт девушки на костре. Cвирепые, полные ненависти лица старух, окруживших девушку, их скрюченные, воздетые к небу, проклинающие руки... Это — «Отказ от исповеди», работа поразившая чёткостью и глубиной мысли, казалось бы, невероятной для двенадцатилетней девчушки. Однако рисунок этот стал началом большой серии. Надя назвала её «Циклом героинь» и не расставалась с этой темой, обогащая её год за годом образами любимых, вызвавших восхищение женщин. Здесь Зоя Космодемьянская и Валентина Терешкова, лермонтовская Бэла и Жанна д’Арк...

Видимо, немногие посетители удивительной выставки, о которой потом столь много писали, останавливали взгляд на девочке с тугими косичками вразлёт, игравшей у входа в редакцию журнала со старенькой, видавшей виды куклой. Так встречала первый день своей будущей славы Надя Рушева. И в этом не было и намёка на рисовку, как не было в юной художнице совсем ничего от «стандартного» вундеркинда.

Человеку шестнадцать лет. Ещё нет биографии — есть только жизнь, заполненная до краёв школой, друзьями, весёлыми репетициями школьной самодеятельности (Надя — главный чтец и певунья), выпусками юмористической газеты (Надя — редактор), подготовкой очередного конкурса КВН (капитан команды — Надя Рушева)... А ещё — книги, музеи, новые спектакли. Она живёт, жадно впитывая впечатления, стремясь увидеть, прочитать, прочувствовать как можно больше...

И есть ещё волшебство, которое начинается каждый раз на белых листах, где вдруг оживают любимые, исхоженные вдоль и поперёк улочки Замоскворечья, переулки Старого Арбата, где обретают новую жизнь герои Пушкина и Толстого — самых близких ей писателей. Когда человеку только шестнадцать, его творческий путь не разделишь на периоды. Но каждая новая работа говорит о крепнувшей руке, о росте яркого дарования.

Однажды Надя получила двойку по литературе: учитель не смог примириться с её трактовкой «Войны и мира», по которой главным героем оказывается Пьер Безухов. С учителем трудно спорить, но не беда — есть чистый лист бумаги. И вот рождается новая интереснейшая серия — четыреста рисунков, своё прочтение гениального романа Толстого. Это размышления думающего, наблюдательного подростка о тяготах войны, о радостях мира и материнства. Московский музей Л.Н.Толстого предоставил свои залы для экспозиции этих работ. И можно без преувеличения сказать, что семьдесят пять рисунков выставки неожиданно и по-новому раскрыли зрителям сложные характеры «Войны и мира». Так органически естественна в своих поступках сверстница Нади — Наташа Ростова, так бескорыстен и смел трогательный в своём патриотическом порыве Петя Ростов! В этих листах — протест против нелепой жестокости гибели Платона Каратаева, восхищение перед Кутузовым, о котором художница повествует и во время беседы его с крестьянской девочкой, и в минуты раздумий о судьбе Москвы и России перед советом в Филях. Трогательно и мудро прочитала Надя и заключительные страницы романа: волнует своей искренностью образ Наташи в композиции «Наташа Ростова — счастливая мать».

...Пушкин. Он впервые вошёл в жизнь девочки своими сказками — и уже навсегда. Сначала были рисунки к стихам и сказкам, которые ей читали дома. Потом на листах альбома появились её раздумья о жизни поэта. В пушкинской квартире в Ленинграде, на Мойке, Надя проводила целые дни, набрасывая эскизы на тему «Пушкин в кругу семьи». В одной из лучших её работ, «Пушкиниане», великий поэт — такой же юный и радостный, как она сама, семнадцатилетняя...

продолжение есть здесь