[Stek]

Видеть эти кадры военной кинохроники без волнения нельзя… На экране – наши солдаты только что освободили концлагерь и обессиленных от голода детей на руках выносят из барака. Их лица – это лица маленьких старичков, прошедших через все ужасы выпавших на их долю испытаний, которые не под силу и многим взрослым людям.
В глазах застыл вечный страх, что в любой момент тебя могут лишить жизни: взять кровь, дать конфету с ядом, отправить в лазарет для экспериментов или в крематорий…
Несовершеннолетние узники фашистской неволи… Нынче они соберутся 11 апреля – в Международный день, чтобы еще раз вспомнить прошлое, почтить память безвинно погибших от рук палачей.

Николаю Ивановичу Кошелеву было 14 лет, когда его и других подростков немцы погнали работать на переднюю линию фронта. То, что плохо кормили – это одно, хуже было, когда наши, приняв их за фашистов, обрушивали огонь. Так погиб его друг, и сам Николай Иванович не раз находился в нескольких шагах от смерти.

…В апреле 1945 года его, как и других невольников, пригнали в Кенигсберг и стали грузить на баржу. «Это конец, – подумал он, – сейчас вывезут в море и взорвут…». Основания для таких выводов были серьезные: по периметру палубы с немецкой аккуратностью были расставлены ящики с динамитом и от них тянулись электрические провода.

Спешно эвакуируясь, фашистское командование решило обезопасить себя, прикрыв свой транспорт баржей с нашими людьми. Но балтийские моряки разгадали планы врага и предупредили, что если немцы попытаются взорвать баржу, то и корабль с генералами пойдет на дно, причем никому пощады не будет.

Сколько же было радости у подростка и окружавших его невольников, когда матросы с подплывшего к ним торпедного катера перерезали все провода, тем самым ликвидировав опасность взрыва.

…Анатолию Васильевичу Козлову не было и пяти лет, когда их дом в Ярцеве летом 41-го разбомбили. И пошли они вместе с мамой искать своих родственников под Сафоновым.

Их путь проходил недалеко от Минского шоссе. А по нему днем и ночью гнали пленных. Тех, кто отставал или не мог идти, не стреляли, а закалывали штыками.
И все это происходило на глазах малыша…

Пока нашли родню, пока чуть устроились, тут пришли оккупанты. Маму вместе с другими взрослыми стали гонять на расчистку снега на железнодорожную станцию, а у нее никакой зимней одежды не было, вот и обморозилась.

Перед самым освобождением фашисты стали угонять все население на запад. Не только взрослых, но и таких малолеток, как Толя.

Казалось, дорога будет бесконечной. Многие не выдерживали пути и умирали.
Что было бы с ними дальше – неизвестно, если бы наши войска не освободили их уже в Белоруссии.

На прежнее местожительство, в Сафоново, возвращались пешком. Кое-где их подвозили. Солдаты, нарушая приказ, сажали в кузов бедолаг с одним лишь требованием: не высовываться, а то, не дай бог, патруль заметит – по головке не погладит.

Анатолий Васильевич хорошо запомнил эту дорогу назад и особенно многочисленные трупы лошадей и людей после недавнего наступления их не успели похоронить.
И еще одно яркое воспоминание детства: все время очень хотелось есть. А хлеб, который им давали по маленькому кусочку, мало походил на настоящий: чего там только не было…

Примерно столько было и Валентине Яковлевне Васильевой, когда ее вместе с матерью и четырьмя братьями угнали в Германию. Мама погибла при налете авиации союзников, когда ее вместе с другими женщинами погнали на расчистку городских руин. Это было уже в конце войны.

Накануне освобождения немецкие помещики, боясь мести бывших невольников, бежали, и один из братьев Валентины Яковлевны попросил ее сходить на усадьбу, чтобы она раздобыла чего-нибудь съестного.

Каково было его удивление и последовавшее затем возмущение, когда сестренка вместо продуктов принесла… куклу.

Она была такая красивая, что маленькая девочка невольно забыла обо всем на свете. Брат ругался, а Валентина совершенно не обращала на это внимания, потому что была счастлива.

Потом был многомесячный путь назад... Тяжелая болезнь, когда, казалось, наступил конец. Но братья ее не бросили, как предлагали попутчики.

До родной деревни добрались уже осенью сорок пятого. Хорошо хоть дом был почти целым, лишь один угол разворочен снарядом.

Но это было счастьем, потому что немцы при отступлении старались уничтожить все жилье.

- Не знаю, как бы мы пережили следующую зиму, если бы не соседи, - говорит Валентина Яковлевна, - ведь взрослых – никого: мать погибла в Германии, отец тоже не вернулся с фронта…

Часто при воспоминании о тех днях бывшие несовершеннолетние узники плачут – и женщины, и мужчины.

Ведь нельзя без боли в сердцах рассказывать, что они пережили...
Разве можно забыть, как на твоих глазах у обезумевшей от горя матери фашисты отнимают ребенка… Как овчарки рвут на куски женщину и загрызают ее до смерти…
Как проснувшись поутру, малыш обнаруживает рядом с собой уже холодное тело самого близкого человека…

Все это забыть невозможно до последних мгновений своей жизни.
Вот почему они нередко идут в школы, чтобы не просто рассказать, что пришлось им пережить, а затем, чтобы молодежь хорошо знала цену той Великой Победы, которую заплатил наш народ в прошедшей войне, и с уважением относились к старшему поколению, поднявшему страну из руин.

9 мая они в головных уборах, которые носили заключенные, как всегда займут свое место в колонне ветеранов. К сожалению, с каждым годом бывших несовершеннолетних узников становится все меньше и меньше, ведь страдания, перенесенные в детстве, которое должно быть счастливым, не добавили здоровья.
И все-таки, живите подольше, ветераны, ведь вы нужны вашим правнукам!..

Г. Ширяев